Утро красит нежным светом...

Мой пламенный (хе-хе, в кои то веки взвившийся синим пламенем) физкультурно-оздоровительный порыв на предмет походить в спортзал, поскакать резвой козочкой и потягать железо, пока горячо, объявив войну офисному попонаедательству и вообще армянской фигуре (каковая, как известно, неудержимо стремится принять форму совершенного шара)… ибо, ибо… эээ… так вот этот благородный порыв был жестоко обломан безапелляционным заявлением спортзальной тетки, что те, кто имеет наглость работать не с 9 до 18, а с 10 до 19, ходят на их замечательные шейпинги с аэробиками в 8.30 утра. В ВОСЕМЬ ТРИДЦАТЬ УТРА! Да они охренели вообще! Да я с утра с трудом кружку чая поднимаю, двумя руками зубную щетку держу, не то что гантели. Я не в состоянии поднять утюг и елозить им по одежде, поэтому натягиваю то, что каким-то чудом оказалось не слишком измятым. По утрам я долго уговариваю себя встать хотя бы для того, чтобы убавить звук музыкального центра, из которого доносятся громкие, отвратительные в своей бодрости голоса Бачинского и Стилавина, этих убийц и маньяков радиоэфира, этих злых демонов моего каждодневного пробуждения. По утрам я вставляю в глаза спички и пытаюсь прорваться в места общего пользования, а прорвавшись, недоуменно смотрю на себя в зеркало в поисках разумной жизни. А вижу не ее, разумную жизнь, а вовсе и наоборот, грустного, бессмысленного, бледного упыря из фильма "Рассвет мертвецов", он стоит, покачиваясь, весь такой ни фига не живой. Практически тухлый. А все потому, что я оживаю ближе часам к двенадцати. К полудню я просыпаюсь, аппетитно сжираю пончик с кремом и начинаю замечать окружающую меня ужасную действительность, а именно родной офис и населяющих его коллег, начальство и посетителей.

Короче говоря, этот поганый мир заточен под жаворонков, и разные неприлично живые с утра сволочи издевательски предлагают мне, сугубо ночному существу, дрыгать руками и ногами в страшную рань, наслаждаясь каждой безжалостно сожженной калорией, каждой вытопленной жировой клеткой моего многострадального организма. Что ж я, враг себе, что ли? Максимум на что я способна ради любви к собственной потенциальной нереальной красоте и стройности, так это 2 раза в неделю приходить на работу на час раньше. И то не факт. Буду красивой и толстой, как моя армянская тетушка.

Утро красит нежным светом...

Мой пламенный (хе-хе, в кои то веки взвившийся синим пламенем) физкультурно-оздоровительный порыв на предмет походить в спортзал, поскакать резвой козочкой и потягать железо, пока горячо, объявив войну офисному попонаедательству и вообще армянской фигуре (каковая, как известно, неудержимо стремится принять форму совершенного шара)… ибо, ибо… эээ… так вот этот благородный порыв был жестоко обломан безапелляционным заявлением спортзальной тетки, что те, кто имеет наглость работать не с 9 до 18, а с 10 до 19, ходят на их замечательные шейпинги с аэробиками в 8.30 утра. В ВОСЕМЬ ТРИДЦАТЬ УТРА! Да они охренели вообще! Да я с утра с трудом кружку чая поднимаю, двумя руками зубную щетку держу, не то что гантели. Я не в состоянии поднять утюг и елозить им по одежде, поэтому натягиваю то, что каким-то чудом оказалось не слишком измятым. По утрам я долго уговариваю себя встать хотя бы для того, чтобы убавить звук музыкального центра, из которого доносятся громкие, отвратительные в своей бодрости голоса Бачинского и Стилавина, этих убийц и маньяков радиоэфира, этих злых демонов моего каждодневного пробуждения. По утрам я вставляю в глаза спички и пытаюсь прорваться в места общего пользования, а прорвавшись, недоуменно смотрю на себя в зеркало в поисках разумной жизни. А вижу не ее, разумную жизнь, а вовсе и наоборот, грустного, бессмысленного, бледного упыря из фильма "Рассвет мертвецов", он стоит, покачиваясь, весь такой ни фига не живой. Практически тухлый. А все потому, что я оживаю ближе часам к двенадцати. К полудню я просыпаюсь, аппетитно сжираю пончик с кремом и начинаю замечать окружающую меня ужасную действительность, а именно родной офис и населяющих его коллег, начальство и посетителей.

Короче говоря, этот поганый мир заточен под жаворонков, и разные неприлично живые с утра сволочи издевательски предлагают мне, сугубо ночному существу, дрыгать руками и ногами в страшную рань, наслаждаясь каждой безжалостно сожженной калорией, каждой вытопленной жировой клеткой моего многострадального организма. Что ж я, враг себе, что ли? Максимум на что я способна ради любви к собственной потенциальной нереальной красоте и стройности, так это 2 раза в неделю приходить на работу на час раньше. И то не факт. Буду красивой и толстой, как моя армянская тетушка.

Я и друг мой с широкими штанинами

Я welcome бы выгрыз капитализм!

Я и друг мой с широкими штанинами

Я welcome бы выгрыз капитализм!